К переписке М. Горького с Д. Н. Овсянико-Куликовским
Переписка М. Горького с Д. Овсянико-Куликовским - известным литературоведом, автором книги "История русской интеллигенции", содержит ряд принципиальных высказываний по вопросам историко-литературного порядка, представляющим для нас живой и непосредственный интерес.
Дмитрий Николаевич Овсянико-Куликовский (1853--1920) родился в семье крупного помещика Таврической губернии, в имении Каховка. Студенческие годы провел в С. -Петербургском (1871--1873) и Новороссийском (1873--1876) университетах. С юных лет имел тяготение к филологическим наукам. Ко времени студенчества относится первое "увлечение" Овсянико-Куликовского идеями социализма. Это были идеи не научного, а утопического, народнического социализма. Считая себя "нигилистом", он в этот период находится в близкой связи с деятелями нелегального кружка Одесской Украинской громады: Л. А. Смоленским, М. И. Климович, А. А. Андреевским, Н. П. Баревским, В. В. Малевским и др. Приехав в 1876 г. в Петербург, Овсянико-Куликовский вращается в радикальных кругах, штудирует Маркса, Лассаля, Чернышевского, сближается с народнически настроенной молодежью, участвует в полулегальных сходках. Большие симпатии в этот период у него вызывают деятели народовольческого движения. Вспоминая петербургский период своей жизни, он писал: "Я преисполнился чувством великого пиитета к героям и, в особенности, к героиням "хождения в народ", - Лидии Фигнер, Софьи Бардиной и другим (из процесса 50-ти), которые были в моих глазах, как и в глазах многих, окружены особым ореолом. Стихи (кажется, Ольхина или Боровиковского) я знал наизусть и не упускал случая пускать их в ход, как орудие "пропаганды"". {Д. Н. Овсянико-Куликовский. Воспоминания. Изд. "Время", 1923, стр. 110.}
В 1877 г., будучи оставлен при Новороссийском университете, Овсянико-Куликовский по постановлению факультета командируется за границу для приготовления к профессуре по кафедре сравнительного языкознания и санскрита. Он знакомится с эмигрантской и около-эмигрантской средой и близко сходится с видными деятелями русского освободительного движения. Среди них были такие лица, как Г. А. Лопатин, П. Л. Лавров, М. П. Драгоманов, Н. И. Зибер. Своему сближению с Драгомановым и Зибером Овсянико-Куликовский придавал большое значение. Он считал их своими учителями, несмотря на различную степень идейного их воздействия на него.
"Записки южно-русского социалиста". Несколько позднее он становится сотрудником заграничной драгомановской газеты "Вольное слово" - органа земской оппозиции.
Осенью 1877 г. в Берне Овсянико-Куликовский знакомится с Н. И. Зибером - известным популяризатором и пропагандистом экономического учения Маркса в 70--80-х годах в России. Н. И. Зибер один из первых как с профессорской кафедры, так и в легальной печати смело заговорил с большим сочувствием о марксизме, как о великой научной теории, решительно объявил себя последователем этого ученья и нанес ощутительный удар первым либеральным критикам Маркса - Жуковскому и Чичерину. Известен сочувственный отзыв о Зибере Маркса в послесловии ко второму изданию I тома "Капитала".
Отрицательное отношение Зибера к народничеству, надо думать, в какой-то мере оказало влияние на Овсянико-Куликовского. Под влиянием Зибера у него пробуждается интерес к марксизму, и личная связь его с Зибером и заграничными революционерами наложила несомненно отпечаток на его идейные воззрения, обусловив их повышенную оппозиционность. В 1879--1880 гг. он вместе с Зибером выступает на страницах прогрессивного журнала "Слово" и в одной из своих статей "Культурные пионеры. Этюд о религиозных сектах" подвергает достаточно резкой критике существующие семейные отношения и общественные устои. Цензор даже нашел, что статья его "проникнута социализмом и коммунизмом". {В. Е. Евгеньев-Максимов. Из прошлого русской журналистики. Л. Изд. писателей в Л., 1930, стр. 291.}
Под влиянием разгрома народовольческого движения в конце 70-х и начале 80-х годов Овсянико-Куликовский, как и значительная часть эмигрантской интеллигенции, переживает эволюцию вправо, теряя свою былую оппозиционность. В этот период у него намечается отрицательное отношение к народничеству. Разрыв с народничеством, как и у большинства буржуазных демократов, здесь не был связан с переходом на революционные позиции пролетариата, а явился отправным моментом перехода к буржуазному либерализму. Подвергая резкой критике методы борьбы народничества 70-х годов - террор, заговор, бунт, - Овсянико-Куликовский выявляет себя противником вообще всякого активного протеста, довольствуясь лишь мирной культурной деятельностью.
связь. Хотя сам он никогда не был революционным деятелем, однако, вследствие крайнего произвола властей, он подвергался за связь с кружками политическим репрессиям. По свидетельству И. Л. Овсянико-Куликовской, которая также была связана с кружками, оба они в одно время были арестованы и высланы из пределов Австрии в Швейцарию. Со стороны III отделения в России за ними было установлено строгое наблюдение. {Отношение Управляющего 3-м Отделением А. Шульца начальнику Одесского жандармского управления. - Каторга и ссылка, 1925, No 4, стр. 130.}
По приезде в Россию Овсянико-Куликовский занят исключительно академической деятельностью: в 1883--1887 гг. состоит приват-доцентом Одесского университета по кафедре санскрита и сравнительной грамматики индо-иранских языков, в 1887 г. назначается экстра-ординарным профессором в Казанский университет, затем переводится в Харьковский университет, где и состоит профессором более семнадцати лет.
Если в период своей заграничной жизни, он, по собственному признанию, еще не верил "в возможность революции", ограничивая свою оппозиционность чисто литературными вопросами (отрицательное отношение к "метафизике", к теории "искусства для искусства"), то теперь он заявляет, что наконец освободился и от этих "предубеждений". Культ положительной науки, идеи позитивной философии, лежавшие до сих пор в основе воззрений Овсянико-Куликовского, сочетаются им теперь с крайним психологизмом. Последующая идейная эволюция его идет по пути - к эмпириокритицизму.
Соответственно с изменением общефилософских воззрений Овсянико-Куликовского существенно меняются взгляды его в те годы и на задачи искусства. Если в молодости он признавал за искусством большое познавательное значение, - его увлекала публицистическая критика Добролюбова, стихи Некрасова, - то теперь, отказываясь от своего прошлого, он горячо защищает тезис о независимости искусства от всякой идеологии. В одной из своих литературных статей {С самого начала своей академической деятельности Овсянико-Куликовский не замыкается изучением чисто специальных вопросов (санскрит, древняя индусская мифология, общие вопросы языкознания), а выступает на страницах различных газет и журналов с многочисленными статьями, очерками и фельетонами на общефилософские и литературные темы. Вся эта довольно обширная литературная продукция, сейчас совершенно забытая, дает богатый материал для характеристики его идейной эволюции. Литературные статьи этого периода никогда не включались автором в собрание его сочинений. Печатались они главным образом в газетах "Одесские новости" и "Харьковские губернские ведомости". Собранные вместе, они могли бы составить не менее четырех томов.
Большой ряд статей и фельетонов этого времени посвящен теме разрыва с народническим прошлым, изобличению народнической жертвенности, пассивного уныния, разочарований, надломов. Характерны названия многих фельетонов этого времени: "Иллюзии", "Мысли уныло-мыслящего россиянина", "Признания уныло-мыслящего россиянина". И далее подзаголовки: "Не нужно", "Нет спроса". Все фельетоны этого типа полны едкой иронией по отношению к былым "увлечениям" и во многом носят автобиографический характер.}, говоря о молодой украинской поэзии, он высказывает следующий общий взгляд на вопрос о свободе творчества: "Всякая доктрина, хотя бы самая гуманная и демократическая, вредна для поэзии еще неокрепшей. Поэзия по самой сути требует свободы творчества, широких вдохновений и ей нельзя под опасением исказить ее - указывать". {Д. Куликовский. Литературно-общественные заметки. - Одесские новости, 1886, No 589.} В другой своей статье он заявляет, что "художественная деятельность уже потому бесцельна, что на добрую половину и в самой существенной своей части, она бессознательна". {Искусство и нравственность. - Харьковские губернские ведомости, 1894, No 16.}
субъективно-идеалистические принципы к вопросам языка и поэзии. Еще в 1878 г. в своей статье "Наука о языке и ее отношение к антропологии и социологии" он ставил задачей вывести языкознание "из тесного круга специалистов на свет божий и сделать его открытия достоянием публики". {Слово, 1878, март, стр. 79.} Теперь в широкой печати он популяризирует идеи Потебни. Под влиянием идей Потебни Овсянико-Куликовский окончательно формируется в эти годы, как литературовед и критик психологического направления. Особое внимание в этот период уделяется им разработке психологической теории художественного творчества. Психология превращается у него не только в предмет изучения, но и в основное орудие исследования сложнейших явлений языка и литературы. Под этим углом им характеризуется творчество таких писателей, как Тургенев, Толстой, Пушкин, Гоголь, Некрасов, Гёте, Гейне и др. Увлечение психологизмом было в те годы типичным явлением для буржуазного литературоведения и знаменовало собою поворот многих литературоведов от позитивизма к интуитивизму, вызванный общественными условиями 80-х годов.
Во второй половине 90-х годов Овсянико-Куликовский переживает новый этап в своем идейном развитии - на эти годы падает его увлечение идеями легального марксизма.
В 1897--1901 гг. Овсянико-Куликовский принимает близкое участие в первых легальных марксистских журналах "Новое слово" и "Жизнь". {В архиве Института литературы Академия Наук СССР сохранилась переписка первых организаторов легально-марксистских журналов В. А. Поссе и А. М. Калмыковой с Овсянико-Куликовским. Из содержания переписки видно, что имя Овсянико-Куликовского, как видного сотрудника, было всегда крайне желательным для редакции обоих журналов. Немалую роль при этом, вероятно, играла полная легальность фигуры Овсянико-Куликовского, которая была для журналов неплохим "академическим заслоном". А М. Калмыкова, член редакции журнала "Новое слово", руководившая беллетристическим его отделом, пригласила в апреле 1897 г. Овсянико-Куликовского от имени редакции принять участие в журнале. Овсянико-Куликовский дал согласие, и в IV и XII книжках "Нового слова" была помещена его большая статья "К вопросу о приемах и задачах художественной критики". Другая его статья о Мопассане не была помещена вследствие закрытия журнала. В начале 1899 г. А. М. Калмыкова вновь обратилась к Овсянико-Куликовскому с просьбой сотрудничать в новом журнале "Начало". Овсянико-Куликовский согласие дал, но статьи его в журнале не появились, вероятно, потому, что журнал просуществовал недолго. С просьбой о сотрудничестве в журнале "Жизнь" обратился к Овсянико-Куликовскому в декабре 1898 г. В. А. Поссе. Овсянико-Куликовский на страницах этого журнала опубликовал ряд своих критических статей. Вхождение Овсянико-Куликовского в редакционные дела журнала видно из писем к нему В. А. Поссе, который широко информирует Овсянико-Куликовского о редакционных делах, дает отзывы о статьях, стремится ближе втянуть его в дела журнала. В 1901 г. после закрытия журнала В. А. Поссе не прекращает своей подробной информации по делам органа даже из дома предварительного заключения. В целях спасения журнала он делает Овсянико-Куликовскому предложение стать официальным редактором "Жизни", на что и получает согласие. Насколько значительной представлял себе В. А. Поссе роль Овсянико-Куликовского в журнале еще в начале его сотрудничества, видно из следующего письменного обращения В. А. Поссе к своему постоянному сотруднику: "Среди наших сотрудников и читателей много Ваших горячих почитателей и я с особенным вниманием прислушиваюсь к Вашим словам, считая Вас одним из главных руководителей "Жизни".} На страницах этих легально-марксистских журналов в те годы выступил со своими рассказами и основоположник пролетарской литературы М. Горький, имя которого с самого начала литературной деятельности было связано с прогрессивными устремлениями русской журналистики. На период участия М. Горького в легальной марксистской журналистике падает и огромный рост его популярности.
В "Новом слове" и "Жизни" участвует и целый ряд других писателей, создавших журналу своими талантливыми произведениями большую известность в литературном мире.
В. И. Ленин, помещавший свои статьи в "Новом слове" и в "Жизни", как известно, хорошо отзывался о беллетристическом отделе последнего журнала. "Беллетристика прямо хороша и даже лучше всех!" {Ленин, Сочинения, изд. 2-е, т. XXVIII, стр. 31.} - писал он в своем письме А. Потресову.
"Жизнь" и "Новое слово", на ряду с представителями легального марксизма, в общественно-политических отделах участвовали и революционные социал-демократы, благодаря которым оба названных журнала приобрели в свое время большую популярность. Выступление представителей революционного марксизма на страницах одного и того же органа с людьми, уже тогда крайне умеренными и ненадежными, явилось в тот период одним из выражений временного политического "союза" русских революционных социал-демократов с легальными марксистами, благодаря которому "была достигнута поразительно быстрая победа над народничеством и громадное распространение вширь идей марксизма (хотя и в вульгаризированном виде)". {Там же, т. IV, стр. 374.}
Овсянико-Куликовский, принимавший близкое участие в легально-марксистской журналистике, примыкал в тот период к. группе буржуазных демократов, временно "увлекавшихся" идеями легального марксизма. Он разделил потом общую судьбу буржуазных демократов, эволюционировавших в массовом масштабе в начале 900-х годов, и особенно после революции 1905 г., вправо - к реакционному либерализму. Увлечение идеями экономического материализма и личная связь с руководителями легально-марксистских журналов нашли существенное отражение в его литературно-критических статьях. Здесь мы встречаемся с типичной, для буржуазных критиков того времени, попыткой - объединить субъективно психологические принципы с требованиями экономического анализа и, не касаясь основ существующего строя, пропагандировать идеи европеизации России, расширения образования, культуры, постепенной ликвидации остатков крепостничества. Идеи эти, как и постоянные психологические экскурсы Овсянико-Куликовского, в тот период не носили на себе исключительного характера агрессивности и во многом были повернуты против деградирующего народничества.
К этому времени относится и первый интерес Овсянико-Куликовского как критика к произведениям М. Горького, получившим исключительную популярность в широких кругах читателей. Впервые упоминание имени М. Горького по связи с возможным интересом к его произведениям Овсянико-Куликовского мы найдем в письмах А. М. Калмыковой и В. А. Поссе к Овсянико-Куликовскому. В письме от 1 декабря 1897 г. Калмыкова, спрашивая Овсянико-Куликовского о том, какого рода книги он хотел бы рецензировать, пишет: "Как Вам нравится Горький ("Бывшие люди", "Супруги Орловы", "Мальва")? Ведь мастер? Ведь какую радугу заставил играть в чувствах пьяной четы Орловых. Непременно черкните два слова о "Супругах Орловых". Нетрудно разводить узоры на чувствах интеллигенции, а вот тут? И справился с задачей!" В. А. Поссе в своих письмах писал Овсянико-Куликовскому: "Как Вам нравится "Фома Гордеев"? В общем вещь выйдет сильная..."
Указание на критическое отношение Овсянико-Куликовского к произведениям М. Горького мы находим в письме редактора "Журнала для всех" В. С. Миролюбова к Овсянико-Куликовскому. В те годы М. Горький лично хотя и не был знаком с Овсянико-Куликовским, но знал его как литературоведа и критика марксистских журналов и интересовался его работой. Миролюбов, сообщая Овсянико-Куликовскому о подготовке юбилейного пушкинского номера журнала, писал 10 марта 1899 г: "Беллетристики пока хорошей не имеется. Наседать на Горького и Чехова жалко, да первого можно испортить этими погоняниями, такую большую вещь как "Фома [Гордеев]" он пишет от книжки к книжке, и я сильно опасаюсь, что он ее, если не испортит, то подпортит. Отзыв Ваш о нем я передал Алексею Максимовичу, но если будете писать ему, напишите построже. Он Вас глубоко уважает и выслушает с большим вниманием, что Вы ему скажете. А скажете Вы ему, вероятно, и то, что искусство и имя, им созданное, заставляют его строже и строже относиться к своим работам". {Архив Института литературы Академии Наук СССР.}
Овсянико-Куликовский не ограничился только устными оценками творчества М. Горького, но и выступил в 1899 г. со своими первыми печатными отзывами о М. Горьком, на которые оказали значительное влияние идеи легального марксизма. Но даже в лучшую пору своей критической деятельности он не в силах был определить подлинное значение творчества пролетарского художника. Указывая на большую одаренность М. Горького, как писателя, он видел заслугу художника в том, что последний дал "блестящее изображение русского купечества, отметил в нем рост классового самосознания и соответствующих притязаний". Овсянико-Куликовский писал: "Эти литературные справки помогут нам оживить в уме типичное представление об этом старинном, исторически сложившемся классе, уже заметно выходящем из "темного царства" на свет божий. А такое представление нам нужно для того, чтобы сопоставить с ним картину нового "темного царства", идущего на смену старому. Появление нового "темного царства, самобытно слагающегося из элементов мещанских и крестьянских, давно уже было замечено нашей художественной литературой". {Северный курьер, 1900, No 180, 4 мая.}
г. он находится где-то на левом фланге сочувствующей кадетам академической интеллигенции. Эволюция к либерализму существенно меняет взгляды Овсянико-Куликовского и на общественно-мещанские элементы, из которых, по его мнению, когда-то слагалось новое "темное царство". В 1905 г. на страницах журнала "Полярная звезда" в статье "Еще раз о мещанстве и русской интеллигенции" он высказывает свое несогласие с М. Горьким по затрагиваемому им в "Новой жизни" вопросу. Сам термин "мещанство" теперь не ассоциируется с "темным царством", - он чисто психологическая категория, адекватная понятию обывательщины, боязни критики и т. д. "Негодовать на мещанство значит негодовать на все человечество, и такого негодования нехватит" - писал Овсянико-Куликовский, возражая на статьи М. Горького "Заметки о мещанстве".
В 1904 г. Овсянико-Куликовский выступает со статьей "Социальные отбросы", посвященной пьесе М. Горького "На дне", в которой, оценивая высоко художественные стороны пьесы, он недостаточно раскрыл ее огромное социальное содержание. В 1906 г. Овсянико-Куликовский поместил на страницах реакционного журнала "Истина" статью о пьесе М. Горького "Дети солнца". В этой статье он пытается доказать на материале пьесы тезис о бессмысленности стихийных бунтов масс. Напуганный, как и все либералы, мощным революционным движением рабочих и крестьянских масс, он в прямой форме, отвлекаясь от всяких литературных вопросов, утверждает, что лозунг Маркса "Пролетарии всех стран, соединяйтесь!" имеет мирный характер.
Публикуемая переписка М. Горького с Д. Овсянико-Куликовским относится к 1911--1913 гг. Овсянико-Куликовский руководит в эти годы беллетристическим отделом журнала "Вестник Европы" (с 1912 г. он становится одним из его редакторов), состоит профессором С. -Петербургского университета и Высших женских курсов, выступает в различных органах периодической печати со статьями на литературные темы. В "Вестнике Европы" печатаются его статьи о Добролюбове, Гончарове, в "Вестнике воспитания" - продолжение старых психологических этюдов о русской интеллигенции. Статьи начали печататься в "Вестнике воспитания" с 1903 г. и в течение ряда лет помещались на страницах журнала под общим заголовком: "Итоги русской художественной литературы XIX века". Собранные впоследствии вместе, они составили три части известной книги - "История русской интеллигенции". Четвертая часть этой работы, охватывающая собою период 90-х и начало 900-х годов, печаталась в "Вестнике воспитания" в годы, непосредственно относящиеся к переписке, и была в большой мере посвящена М. Горькому.
Оценки творчества М. Горького Овсянико-Куликовским находились в тесной зависимости от общих субъективно-психологических посылок, лежащих в основе "Истории русской интеллигенции". Основное назначение этой работы по замыслу автора было - дать картину развития психологии интеллигенции по произведениям русской художественной литературы XIX в. Для этой цели совершенно произвольно выделялись отдельные писатели и произведения, которые на основании субъективных впечатлении казались почему-либо автору наиболее типичными и характерными для настроений интеллигенции. В основу всей "Истории русской-интеллигенции" легла старая психологическая теория художественного творчества, сформулированная автором еще в 90-х годах и подправленная в соответствии с его последующей идейной эволюцией к либерализму. Исходя из субъективных представлений о художественном процессе, как процессе чисто мыслительном и внутренне замкнутом в себе, Овсянико-Куликовский в качестве одной из основных задач "Истории русской интеллигенции" ставит задачу установить соотношение между художественным и обыденным мышлением на основе идеалистического принципа экономии мышления, выдвинутого Эрнстом Махом.
раскрытия через образ объективной действительности, им был заранее закрыт.
Однако субъективный принцип, который был положен в основу "Истории русской интеллигенции", в отдельных случаях Овсянико-Куликовским не выдерживался до конца. Широкий литературный материал, внутренняя логика многих художественных образов классической литературы нередко заставляли его отступать от крайностей голого психологизма. В статьях Овсянико-Куликовского мы постоянно встречаем стремление установить связь литературы с фактами обще-культурного, а часто и экономического развития, создать общественную типологию в духе обычных представлений буржуазной социологии. Многие формулировки этого рода сближают Овсянико-Куликовского с историко-культурной школой, другие носят явный след былых его "увлечений" идеями легального марксизма.
Все особенности эклектической методологии Овсянико-Куликовского и сказались на его оценках творчества М. Горького. Анализируя произведения М. Горького, автор "Истории русской интеллигенции" в самом же начале вынужден отметить, что великий художник, вышедший из народа, глубоко чужд упадочнических интеллигентских настроений. Он отмечает постоянное активное отношение М. Горького к действительности, относит талантливого писателя к числу "русских самородков", говорит о силе его ума, энергии и дарования. Указывает также и на источник действенного отношения к жизни М. Горького, - на глубокую связь писателя с массами. "Образы, которые мы рассмотрели, - пишет Овсянико-Куликовский в заключение своего анализа ранних рассказов Горького, - характерная для Горького антитеза интеллигентской и неинтеллигентской психики, все это свидетельствует о том, что, став настоящим интеллигентом, не хуже других, А. М. Пешков в то же время оставался самим собой. Он не мог, если бы даже и захотел, переделать, усваивая новые идеи и настроения, свою глубоко народную душу по образу и подобию интеллигентской, как эта последняя за сто лет выработалась и установилась у нас в передовых кругах общества". {Вестник воспитания, 1911, No 8, стр. 36.}
Отмечая по произведениям М. Горького состояние душевной угнетенности русской интеллигенции, Овсянико-Куликовский характеризует это состояние, как глубоко отрицательное явление русской жизни, свидетельствующее о большом истощении "душевной энергии", грозящее "оскудением жизни". Для распространения таких явлений, по мнению автора, имеются достаточные условия. Сюда относятся: "стойкий затяжной вандализм", "бесчеловечный и антикультурный характер реакции", "закоренелые навыки произвола", "самодурство и холопство", "вековые залежи диких порядков и жестоких нравов". {Там же, No 6, стр. 12.}
Как истый представитель либеральной критики, Овсянико-Куликовский, боясь больше всяких реакций революционного движения масс, не делал, однако, сколько-нибудь враждебных выводов по отношению к охарактеризованным им условиям, создававшим рост упадочных настроений среди интеллигенции. Все дело сводилось им к распространению образования и мирной культурной деятельности.
высказываний, как по вопросам, непосредственно затронутым в статьях, так и живым волнующим вопросам современности.
В письме от 2 января 1912 г. М. Горький, принимая предложение сотрудничать в "Вестнике Европы", просил Овсянико-Куликовского прислать ему "Историю русской интеллигенции". Интерес М. Горького не был чисто теоретическим или узко научным. Он самым близким образом был связан с общественно-революционной и литературной деятельностью писателя тех лет.
Проблема интеллигенции, связанная коренным образом с революционным движением, в разные годы всегда была в поле зрения М. Горького, составляя не только предмет его глубоких творческих исканий, но и непосредственной, живой революционной практики. И как никогда остро она стояла перед революционным писателем в годы реакции после революции 1905 г. Как известно, годы эти для широких кругов русской интеллигенции были годами глубокого идейного разложения и полного разрыва с лучшими традициями русского освободительного движения. Идейное разложение коснулось и художественной литературы. Трудно указать такой период в истории русской литературы, который бы характеризовался таким глубоким идейным распадом. Мотивы крайнего индивидуализма, индифферентизма, покаяния, мистики и пессимизма становятся в те годы доминирующими мотивами творчества многих писателей, еще вчера считавших себя революционерами. М. Горький, находясь вдали от родины, но более чем кто-либо из русских писателей чувствуя биение пульса ее жизни, видел всю глубину падения интеллигенции, с болью наблюдал отход ее от народа. Особенно волновал его идейный разброд среди интеллигенции, оказавший дезорганизующее влияние на ряды революционной демократии. Ему, революционному писателю, тесно связавшему свою судьбу с судьбой рабочего класса, был глубоко понятен огромный вред различных идейных течений, которые являлись в корне враждебными пролетариату.
М. Горький с огромной силой своего художественного и публицистического таланта обрушивается на реакционных представителей враждебных идеологических течений. В своих статьях этого времени - "Разрушение личности", "Издалека", "О современности" он дает развернутый анализ оскудения русской литературы, иронически высмеивает ренегатствующих писателей и призывает лучшие силы революционно-демократической литературы объединиться в борьбе с идейной реакцией. Особую ненависть пролетарского писателя вызывает в этот период проповедь идей национализма, затемнявшая классовое сознание масс и стоявшая немалым препятствием в развитии революционного движения и в деле объединения писателей всех национальностей на революционной почве. Идея борьбы с национализмом находит отражение в целом ряде его публицистических статей. В этой борьбе М. Горький получает самую близкую помощь и ободрение со стороны В. И. Ленина.
Ближайшее отражение идей, замыслов М. Горького, связанных с его общественной и литературной деятельностью этих лет, мы находим в переписке его с Овсянико-Куликовским.
"пропаганде обще-имперской организации литературных и научных сил". В последующем письме от 20 января 1912 г. М. Горький, извещая Овсянико-Куликовского об организации журнала "Заветы", сообщает ему о своей давней мечте объединить писателей всех национальностей вокруг какого-либо органа. Редактору "Вестника Европы" М. Горький указывает на необходимость борьбы с национализмом и советует за эту задачу взяться названному журналу. Характерно указание на то, что России "весьма грозит участь Австрии, страны, где огромное количество духовной энергии поглощается борьбою племенной, а общекультурный рост - застыл почти".
В указаниях М. Горького на необходимость борьбы с национализмом, в ссылке на участь Австрии, как и в призыве к объединению литераторов и ученых, нетрудно увидеть выражение давних устремлений писателя, нашедших место в его замечательной переписке с В. И. Лениным. В письме от второй половины февраля 1913 г. В. И. Ленин, с любовью сообщая о работе своего соратника товарища Сталина над книгой по национальному вопросу, писал М. Горькому: "Насчет национализма вполне с Вами согласен, что надо этим заняться посурьезнее. У нас один чудесный грузин засел и пишет для "Просвещения" большую статью, собрав _все_ австрийские и пр. материалы... ... Нет, _той_ _мерзости, _что_ _в_ _Австрии, _у_ _нас_ _не_ _будет. Не пустим! Да и нашего брата, великоруссов, здесь побольше. С рабочими не пустим "австрийского духа"". {Письма Ленина Горькому. Партиздат, М., 1939, стр. 46--47.}
Летом 1910 г. в беседе В. И. Ленина с М. Горьким на Капри возникает идея создания ежемесячного журнала, который должен был бы концентрировать вокруг себя лучшие силы художественной литературы. Идея создания такого журнала не оставляет М. Горького и в последующие годы. К 1911--1912 гг. относятся две его неудавшиеся попытки объединить писателей вокруг журналов "Современник" и "Заветы". Как непосредственную задачу дня перед данными журналами М. Горький выдвигал задачу борьбы с национализмом. Вот почему, участвуя в беллетристическом отделе "Вестника Европы", М. Горький не хотел, чтобы данный журнал оставался в стороне от поставленной им задачи. Осторожный тон обращения М. Горького к редактору "Вестника Европы" по затрагиваемым вопросам, хотя и свидетельствует о том, что вряд ли он ожидал от этого журнала большего, чем от "Заветов", однако, и эта лишняя легальная возможность была им использована. Ответ редактора журнала М. Горькому по поводу объединения ученых и литераторов с широкими задачами идейного порядка был достоин направления возглавляемого им либерального органа. Овсянико-Куликовский воспринял эту широкую задачу как мероприятие, аналогичное хлопотам об открытии "Петербургского общества литераторов и ученых"; он, конечно, "сочувствует" идее, думает, что "вопрос станет на очередь", и опасается, что "не раз решат". Что касается вопроса борьбы с национализмом, то, высказав на этот счет ряд сентенций вроде - "да живет и развивается всякая национальность, но да исчезнет всякий национализм", шедших у него всегда в плане буржуазного лозунга "культурно-национальной автономии", он не нашел лучшего ответа М. Горькому, как сообщить, что "В "Вестнике Европы" скоро появится превосходная статья академика Шахматова, касающаяся национального вопроса со стороны языка". Характер ответа Овсянико-Куликовского по затронутым вопросам большой идейной значимости был таков, что М. Горький в последующей переписке уже к ним не возвращался.
В переписке был, однако, вопрос, который постоянно занимал. М. Горького, с которого по существу началась и переписка, - это вопрос об "Истории русской интеллигенции". Получив книги от Овсянико-Куликовского, М. Горький писал ему о волнении, с каким они были прочитаны, о значительности работы и о том, что "во многом не согласен" с автором. М. Горький подробно не развертывает пунктов своих возражений, но отдельные беглые его замечания свидетельствуют о наличия у него иных установок в вопросе об истории интеллигенции. Его прежде всего не мог удовлетворить самый принцип построения данной работы, в которой анализу подвергалось лишь творчество корифеев русской литературы и то нередко вне всякой реальной связи их с конкретной социальной действительностью. М. Горький напоминает Овсянико-Куликовскому целый ряд, так называемых, "второстепенных писателей" (Осипович-Новодворский, Слепцов, Помяловский), которые сыграли большую роль в идейном развитии русской интеллигенции. По мнению М. Горького, названных писателей "невозможно оставить в стороне, говоря о духовных недугах русской интеллигенции".
числе и Овсянико-Куликовского. В период переписки с Овсянико-Куликовским видно, что М. Горький далеко еще не был знаком со всеми его литературно-критическими работами. Знакомясь с "Историей русской интеллигенции", М. Горький в прямой форме выразил в одном из своих писем несогласие с автором по вопросу о народном творчестве. В письме своем к Е. Ляцкому М. Горький писал по поводу изданных Е. Ляцким былин: "В наши дни, когда к народу, к его творчеству замечается какое то странное, скептическое, капризное и несерьезное отношение, - тексты, данные Вами, даже и без комментариев - очень солидно возражают тем, кто - как, например, Келтуяла - ныне выводит все творчество народное из аристократии, от командующих классов. Я очень удивлен предисловием ко второй части книги Келтуяла и некоторыми суждениями по этому вопросу Д. Н. Овсянико-Куликовского, тоже отрицающего творчество народа". {См. отрывок письма в статье С. Балухатого "Горький и народное творчество" (Правда, 1936, No 347, 18 декабря).}
М. Горький, видимо, имеет в виду то место в "Истории русской интеллигенции" Овсянико-Куликовского, где последний, подобно другим буржуазным литературоведам, категорически отрицал самостоятельное значение народного творчества, считая его результатом книжных влияний и заимствований у господствующих классов. "Народное поэтическое творчество, - писал Овсянико-Куликовский, - как это теперь доказано, вовсе не коллективно, а почти то же личное творчество, как и то, которое принадлежит образованным классам. Песни, былины, сказки и т. д. создаются не массой, а отдельными лицами, отдельными умами и талантами, обособившимися и вышедшими из рамок "сплошной" народной психологии - и воспринявшими продукты чужого творчества (чужого в классовом, также и в племенном смысле), созданные раньше". Там же, возражая по вопросам народного творчества Г. И. Успенскому, Овсянико-Куликовский писал: "Можно еще указать на ошибочность мнения, будто народ "сплошным" творчеством создал быль, сказку, песню, пословицу, нравоучительную повесть и т. д. Все это - продукты личного (а не коллективного творчества), и, как теперь установлено, значительная часть произведений нашей "народной" словесности - прямо _книжного_ _происхождения". {Д. Овсянико-Куликовский. Сочинения, т. VIII, 1909, стр. 163, 158.}
В корне противоположны были взгляды на народное творчество М. Горького. "Народ не только - сила, создающая все материальные ценности, - писал М. Горький в статье "Разрушение личности" в 1909 г., - он - единственный и неиссякаемый источник ценностей духовных, первый по времени, красоте и гениальности творчества философ и поэт, создавший все великие поэмы, все трагедии земли и величайшую из них - историю всемирной культуры". И дальше: "Лучшие произведения великих поэтов всех стран почерпнуты из сокровищницы коллективного творчества народа, где уже издревле даны все поэтические обобщения, все прославленные образы и типы". {М. Горький. Статьи (1905--1916). Изд. 2-е, изд. "Парус", Пгр., 1918, стр. 8, 15.}
насколько крепка связь русской классической литературы с лучшими чаяниями трудовых масс, с народным творчеством, М. Горький раскрывал перед читателем, насколько чужда декадентская литература лучшим традициям русской классической литературы. Величайшая гордость за свою русскую литературу - "лучшее, что создано нами, как нацией" - не покидает М. Горького в самые тяжелые моменты борьбы. Наоборот, чем острее становилась борьба, тем упорнее он призывает читателя к овладению величайшим классическим наследием прошлого, используя его как могучее орудие в борьбе с идейными врагами пролетариата. В этом свете исключительное значение приобретает инициатива М. Горького по организации многочисленных изданий по вопросам литературы и культуры, рассчитанных на народные массы (например, издание сборников "Знание").
М. Горький глубоко изучает историю культуры, историю литературы, историю интеллигенции. В этой связи вполне понятен интерес М. Горького ко всякой новой книге, касающейся истории литературы, и, в частности, к "Истории русской интеллигенции" Овсянико-Куликовского. М. Горький не только с большим вниманием прочитал "Историю русской интеллигенции", но и действительно, как он пишет в письме к Овсянико-Куликовскому, рекомендовал эту работу начинающим писателям. Так, в письме П. Максимову от 19 февраля 1912 г. М. Горький писал: "Очень советую: бросьте, на время, читать беллетристику и возьмитесь за серьезные книги, на первый раз я бы "Историю русской интеллигенции", - эту книгу необходимо знать и она Вам много даст". И дальше: "А О. Куликовского обязательно прочитайте все три тома VII, VIII и IX". {Павел Максимов. О Горьком. Письма А. М. Горького и встречи с ним. Ростовское обл. книгоизд., Ростов на Дону, 1939, стр. 32.}
В переписке М. Горького с Овсянико-Куликовским затронут вопрос о писателях-демократах. Во многом показательно отношение М. Горького к народному украинскому писателю M. M. Коцюбинскому, имя которого упоминается в переписке.
в их росте. М. Горький рекомендует Овсянико-Куликовскому крестьянского писателя Ивана Вольного, и поэта-большевика, сотрудника "Просвещения" - Леонида Старка. Стихи последнего печатаются по рекомендации М. Горького на страницах "Вестника Европы". В годы участия М. Горького в "Вестнике Европы" несомненно были и другие случаи помощи его молодым начинающим писателям, когда "Вестник Европы" по просьбе писателя предоставлял свои страницы талантливой демократически настроенной молодежи. {В письме к поэту Д. Н. Семеновскому от 23 апреля 1913 г. М. Горький писал по поводу его стихов: "Два стихотворения второго присыла пошлю завтра Овсянико-Куликовскому для "Вестника Европы", третье "Просвещению"". См. книгу Д. Семеновского "А. М. Горький" ("Советский писатель", М., 1938, стр. 8).} Рассказы М. Горького и произведения молодых начинающих писателей в "Вестнике Европы" были единственной свежей струей, которая оживляла беллетристический отдел журнала.
Горького. Так, в одном из писем в связи с вопросом о заголовке к серии рассказов "По Руси", М. Горький раскрывает внутреннюю тематику этих очерков. Для нас имеет большое значение указание М. Горького на действенный характер "проходящего", от лица которого ведется повествование в названных рассказах. В немногих строках его письма вскрыта основная целеустремленность этого большого цикла.