САМОВАР
Было это летней ночью на даче.
В маленькой комнате стоял на столе у окна пузатый самовар и смотрел в небо, горячо распевая:
Замечаете ли, чайник, что луна Чрезвычайно в самовар влюблена?
Дело в том, что люди забыли прикрыть трубу самовара тушилкой и ушли, оставив чайник на конфорке; углей в самоваре было много, а воды мало - вот он и кипятился, хвастаясь пред всеми блеском своих медных боков.
Чайник был старенький, с трещиной на боку, и очень любил дразнить самовар. Он уж тоже начинал закипать; это ему не нравилось, - вот он поднял рыльце кверху и шипит самовару, подзадоривая его:
На тебя луна Смотрит свысока, Как на чудака, - Вот тебе и - на!
Самовар фыркает паром и ворчит:
Вовсе нет. Мы с ней - соседи. Даже несколько родня: Оба сделаны из меди, Но она - тусклей меня, Эта рыжая лунишка, - Вон на ней какие пятна! Ах, какой ты хвастунишка, Даже слушать неприятно!- зашипел чайник, тоже выпуская из рыльца горячий пар. Этот маленький самовар и вправду очень любил хвастаться; он считал себя умницей, красавцем, ему давно уже хотелось, чтоб луну сняли с неба и сделали из неё поднос для него.
Форсисто фыркая, он будто не слышал, что сказал ему чайник, - поёт себе во всю мочь:
Фух, как я горяч! Фух, как я могуч! Захочу - прыгну, как мяч, На луну выше туч!
А чайник шипит своё:
Вот извольте говорить С эдакой особой. Чем зря воду-то варить. Ты - прыгни, попробуй!
Самовар до того раскалился, что посинел весь и дрожит, гудит:
Покиплю ещё немножко, А когда наскучит мне, - Сразу выпрыгну в окошко И женюся на луне!
Так они оба всё кипели и кипели, мешая спать всем, кто был на столе. Чайник дразнит:
Она тебя круглей. Зато в ней нет углей,- отвечает самовар.
Синий сливочник, из которого вылили все сливки, сказал пустой стеклянной сахарнице:
Всё пустое, всё пустое! Надоели эти двое! Да, их болтовня Раздражает и меня,- ответила сахарница сладеньким голосом. Она была толстая, широкая и очень смешлива, а сливочник – так себе, горбатенький господин унылого характера с одной ручкой; он всегда говорил что-нибудь печальное:
Ах, - сказал он, - Всюду - пусто, всюду - сухо, В самоваре, на луне.
Сахарница, поёжившись, закричала:
- невесело сказал сливочник.
Проснулась чумазая тушилка и зазвенела:
Дзинь! Кто это шипит? Что за разговоры? Даже кит ночью спит, А уж полночь скоро!
Но, взглянув на самовар, испугалась и звенит:
Ай, люди все ушли Спать или шляться, А ведь мой самовар Может распаяться! Как они могли забыть Обо мне, тушилке? Ну, придётся им теперь Почесать затылки!
Тут проснулись чашки и давай дребезжать:
Мы скромные чашки, Нам всё всё равно! Все эти замашки Мы знаем давно! Нам ни холодно, ни жарко, Мы привыкли ко всему! Хвастун самоварко, И не верим мы ему.
Заворчал чайник:
Ф-фу, как горячо, Жарко мне отчайно. Это не случайно, Это чрезвычайно!
И - лопнул!
А самовар чувствовал себя совсем плохо: вода в нём давно вся выкипела, а он раскалился, кран у него отпаялся и повис, как нос у пьяного, одна ручка тоже вывихнулась, но он всё ещё храбрился и гудел, глядя на луну:
Ах, будь она ясней, Не прячься она днём, Я поделился б с ней Водою и огнём! Она со мной тогда Жила бы не скучая, И шёл бы дождь всегда Из чая!
Он уж почти не мог выговаривать слов и наклонялся набок, но всё ещё бормотал:
А если днём она должна ложиться спать, Чтоб по ночам светлей сияло её донце, - Я мог бы на себя и днём и ночью взять Обязанности солнца! И света и тепла земле я больше дам, Ведь я его и жарче и моложе! Светить и ночь и день ему не по годам, - А это так легко для медной рожи!
Тушилка обрадовалась, катается по столу и звенит:
Ах, это очень мило! Это очень лестно! Я бы солнце потушила, Ах, как интересно!
Но тут - крак! - развалился самовар на кусочки, кран клюкнулся в полоскательную чашку и разбил её, труба с крышкой высунулась вверх, покачалась, покачалась и упала набок, отколов ручку у сливочника; тушилка, испугавшись, откатилась на край стола и бормочет:
Вот смотрите: люди вечно Жалуются на судьбу, А тушилку позабыли Надеть на трубу!
А чашки, ничего не боясь, хохочут и поют:
ПРИМЕЧАНИЯ
Впервые напечатано в сборнике «Ёлка. Книжка для маленьких детей», издание "Парус", Петроград, [1918].
В собрания сочинений сказка не включалась.
Печатается по тексту сборника «Ёлка», сверенному с авторской рукописью (Архив А.М.Горького).