Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "Ю"

1. Жизнь Клима Самгина. Часть 4

Входимость: 1. Размер: 59кб.

Часть текста: носильщиками, мужчины с перышками несли на палке маленькую корзинку и притворялись, что изнемогают под тяжестью ноши По смеялась только высокая, тощая дама, обвешанная с плеч до колен разнообразными пакетами, с чемоданом в одной руке, несессером в другой; смеялась она визгливо, напряженно, из любезности; ей было очень неудобно идти, ее толкали больше, чем других, и, прерывая смех свой, она тревожно кричала шутникам: - Мой бог! Там стекло есть! О, Рихард, там ваза... На площади, пред вокзалом, не было ни одного извозчика. По мокрым камням мостовой, сквозь частую сеть дождя, мрачно, молча шагали прилично одетые люди. Дождь был какой-то мягкий, он падал на камни совершенно бесшумно, но очень ясно был слышен однообразный плеск воды, стекавшей из водосточных труб, и сердитые шлепки шагов. Стояли плотные ряды тяжелых зданий, сырость придала им почти однообразную окраску ржавого железа. Чувствуя, как в него сквозь платье и кожу просачивается холодное уныние, Самгин поставил чемоданы, снял шляпу, вытер потный лоб и напомнил себе: "Безвыходных положений не бывает". Из-за его спины явился седоусый, коренастый человек, в кожаной фуражке, в синей блузе до колен, с медной бляхой на груди и в огромных башмаках. - Две марки до ближайшего отеля, - предложил ему Самгин. - Нет, - сказал носильщик, не взглянув на него, и вздернул плечо так, как будто отталкивал. "Пролетарская солидарность или - страх, что товарищи вздуют?" - иронически подумал Самгин, а носильщик сбоку одним глазом заглянул в его лицо, движением подбородка указав на один из домов, громко сказал: - Бальц пансион. Забыв поблагодарить, Самгин поднял свои чемоданы, вступил в дождь и через час, взяв ванну, выпив кофе, сидел у окна маленькой комнатки, восстановляя в памяти сцену своего знакомства с хозяйкой пансиона. Толстая, почти шарообразная, в темнорыжем платье и сером переднике, в очках на носу,...

2. Луначарский А. В.: Горький на Капри

Входимость: 2. Размер: 22кб.

Часть текста: кактусов, веера пальм и, наконец, произнес: «Везли, везли нас тысячи верст, и вот привезли на какой-то камушек». «Камушек» выбран был для партийной школы потому, что на этом «камушке» сидел в то время огромный русский человек, член нашей партии и по тому времени впередовец, изгнанник-писатель — Максим Горький. Несмотря на то что Горький изумительно русский человек, даже какой-то азиатско-русский, тем не менее живописный «камушек» подле Неаполя давал ему необыкновенно подходящую рамку. Горький чувствовал себя на Капри превосходно. Несколько олеографическая, чересчур, пожалуй, сладкая красота этой сверхкрымской Италии его нисколько не утомляла, как не утомляет его сейчас соседнее Сорренто. Солнце смеется в море, голубовато-серые утесы обрамлены серебряным кружевом прибоя, покачиваются тропические сады над красивыми виллами, и по залитым солнцем улицам и тропинам и по Оперной площади проходит Горький, отбрасывая от своей в белое одетой фигуры угольно-черную тень. Горькому нравится южная природа, хотя он великолепно умеет отыскать поэзию в...

3. Владислав Ходасевич. Воспоминания о Горьком

Входимость: 2. Размер: 65кб.

Часть текста: книги Горького, помню обывательские толки о новоявленном писателе-босяке. Я был на одном из первых представлений "На дне", однажды написал напыщенное стихотворение в прозе, навеянное "Песнью о соколе". Но все это относится к поре моей ранней юности. Весной 1908 года моя приятельница Нина Петровская была на Капри и видела на столе у Горького мою первую книгу стихов. Горький спрашивал обо мне, потому что читал все и интересовался всеми. Однако долгие годы меж нами не было никакой связи. Моя литературная жизнь протекала среди людей, которые Горькому были чужды и которым Горький был так же чужд. В 1916 году в Москву приехал Корней Чуковский. Он сказал мне, что возникшее в Петербурге издательство "Парус" собирается выпускать детские книги, и спросил, не знаю ли я молодых художников, которым можно заказать иллюстрации. Я назвал двух-трех москвичей и дал адрес моей племянницы, жившей в Петербурге. Ее пригласили и "Парус", там она познакомилась с Горьким и вскоре сделалась своим человеком в его шумном, всегда многолюдном доме. Осенью 1918 года, когда Горький организовал известное издательство "Всемирная Литература", меня вызвали в Петербург и предложили заведовать московским отделением этого...

4. Челкаш

Входимость: 1. Размер: 65кб.

Часть текста: телег, свистки пароходов, то пронзительно резкие, то глухо ревущие, крики грузчиков, матросов и таможенных солдат - все эти звуки сливаются в оглушительную музыку трудового дня и, мятежно колыхаясь, стоят низко в небе над гаванью, - к ним вздымаются с земли всё новые и новые волны звуков - то глухие, рокочущие, они сурово сотрясают всё кругом, то резкие, гремящие, - рвут пыльный, знойный воздух. Гранит, железо, дерево, мостовая гавани, суда и люди - всё дышит мощными звуками страстного гимна Меркурию. Но голоса людей, еле слышные в нём, слабы и смешны. И сами люди, первоначально родившие этот шум, смешны и жалки: их фигурки, пыльные, оборванные, юркие, согнутые под тяжестью товаров, лежащих на их спинах, суетливо бегают то туда, то сюда в тучах пыли, в море зноя и звуков, они ничтожны по сравнению с окружающими их железными колоссами, грудами товаров, гремящими вагонами и всем, что они создали. Созданное ими поработило и обезличило их. Стоя под парами, тяжёлые гиганты-пароходы свистят, шипят, глубоко вздыхают, и в каждом звуке, рождённом ими, чудится насмешливая нота презрения к серым, пыльным фигурам людей, ползавших по их палубам, наполняя глубокие трюмы продуктами своего рабского труда. До слёз смешны длинные вереницы грузчиков, несущих на плечах своих тысячи пудов хлеба в железные животы судов для того, чтобы заработать несколько фунтов того же хлеба для своего желудка. Рваные, потные, отупевшие от усталости, шума и зноя...

5. Стечкин Н.Я.: Максим Горький, его творчество и его значение в истории русской словесности и в жизни русского общества. Глава шестая и последняя

Входимость: 1. Размер: 61кб.

Часть текста: чтение, мы не имели никакой предвзятой идеи. Интересовало просто узнать причину огромного успеха Горького. В глубине же памяти оставалось лишь впечатление талантливости, своеобразности, чего-то нового в смысле популяризации босячества. Отрешившись от всех ходячих разговоров, от неумеренного восхищения и от ожесточенного порицания, автор этого очерка читал сочинения Горького с полным беспристрастием, с первого его рассказа до последних произведений. Уже не наша вина, что из чтения этого вырисовывалась определенная фигура революционного проповедника, знающего, что и для чего он делает, действующего по определенному, заранее, - быть может, не им одним, - выработанному плану. Мы были бы счастливы, если бы этот вывод наш мог быть опровергнут логическими доказательствами, мы охотно взяли бы все свои слова назад и не пожалели бы ни потраченного времени на чтение Горького и писание этого очерка, ни труда, на это дело положенного. Но, увы, вместо опровержения вывода, к которому мы при-Шли, мы находим лишь подтверждение его в словах самого Горького, в его наброске "Человек", помещенном в "Сборнике товарищества "Знание"". Набросок этот не беллетристическое, а прямо Учительное сочинение. В нем Максим Горький делает сам сводку всего разбросанного по его рассказам, романам и драмам. Мы Далее скажем об этом наброске. Принимая во внимание высказанное нами сейчас, представляет большой интерес сама биография Горького. В ней, быть Может, найдутся данные к пониманию личности и роли этого писателя. II Из биографий Горького останавливаемся на той, которую дал г. В. Ф. Боцяновский в своей книге "Максим Горький. Критико-биографический этюд". Г-н Боцяновский - горячий поклонник Горького. Каждая страница его книги есть дифирамб излюбленному им писателю. Биографические данные, им приводимые, потому особенно ценны, что заимствованы из материалов, еще не напечатанных и хранящихся в архиве г....